Изобилие цифры

Если судить по числу заключенных контрактов в этой сфере, Санкт-Петербургский международный экономический форум (ПМЭФ) стал территорией почти сплошной цифровизации — при отсутствии ажиотажа вокруг. На ПМЭФ токенизировали никель, запускали блокчейн-сеть для работы с госорганами, передавали данные по защищенной квантовым шифрованием линии, показывали прототип P2B-платформы для малого бизнеса и готовы были расплачиваться криптовалютой за нефть. Вклад этой революции в экономику может недооцениваться, как и ограниченность по времени этого воздействия. Совершенные и потенциально готовящиеся сделки главного российского экономического форума, проводившегося 6–8 июня фондом «Росконгресс» в Санкт-Петербурге, можно рассматривать с точки зрения их потенциального объема и влияния на будущие экономические процессы. С этой точки зрения ПМЭФ был менее сырьевым, чем обычно, но вряд ли инновационным. В числе крупных событий стоит отметить: соглашение ВЭБ.РФ и компании «Стройпроектхолдинг» Аркадия Ротенберга о совместной строительной инфраструктурной компании, визит на форум руководства одного из крупнейших в мире морских логистических операторов — китайской COSCO, соглашение о намерениях между «Росатомом», «Норникелем», Российским фондом прямых инвестиций (РФПИ) и крупнейшей в мире компанией—оператором морских портов DP World (очевидно, о перспективах участия компании с арабским капиталом в проектах Севморпути), а также визит на форум чрезвычайно представительной государственной делегации Катара, уже реализующей в России очень крупные проекты (в частности, в Пулково и Шереметьево) и рассчитывающей на российское партнерство в своем гораздо более крупном проекте Qatar Free Zone. Однако медианный контракт или соглашение о намерениях на ПМЭФ заключались в совсем других сферах. Накануне форума Институт статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ представил результаты своего пилотного расчета показателя внутренних затрат на развитие цифровой экономики по данным Росстата и ЦБ. Главные выводы: внутренние затраты на развитие цифровой экономики в 2017 году составили порядка 3,3 трлн руб., или 3,6% ВВП, «их объем сопоставим с государственными расходами на здравоохранение и образование, вдвое превышает государственные расходы на дорожное строительство и в три с половиной раза — внутренние затраты на научные исследования и разработки», отмечают исследователи. Данных по 2018 году пока нет — там, видимо, будет обнаружен двузначный рост цифр, а тем более в 2019 году: обычные сделки или переговоры на ПМЭФ касались цифры в том или ином виде. Это выглядит даже обескураживающе. После трех лет постоянных и очень энергичных обсуждений на форуме «Росконгресса» светлых и туманных перспектив цифровой экономики в России совершенно без всякой помпы, в порядке объявления создатель Waves Александр Иванов запускает на ПМЭФ основную сеть закрытой блокчейн-платформы Vostok, предназначенной для работы с крупными корпорациями и госорганами. Это тот самый блокчейн для государства, о котором говорилось несколько лет: с ним работают Сбербанк, «Ростех», ВЭБ.РФ, пилотное блокчейн-решение в области госуправления запущено Vostok с Нижегородской областью. Это массовый процесс, в котором есть и крупные истории. Так, «Норникель», МФТИ и «IBM Восточная Европа/Азия» договорились в Санкт-Петербурге о создании Центра блокчейн-компетенций. РФПИ, ВЭБ.РФ и международная инвестиционная группа FinEx договорились о совместном проекте роботизированного управления активами биржевых инвестиционных фондов — это соответствует определению крупного финтеха. Сбербанк, которого на ПМЭФ было исключительно много и территориально, и информационно, на ПМЭФ представлял прототип инвестиционной P2B-платформы для малого и среднего предпринимательства — это уже вполне передний край финтеха, цифровизированная сеть альтернативных инвестиций, и, учитывая ресурсы Сбербанка, это может и будет работать. Группа «Цифра» на форуме анонсировала совместное предприятие с «Газпром нефтью» и подписывала твердый контракт с «СДС-Углем» на поставку автопилотируемых «БелАЗов». Самой эффектной демонстрацией ПМЭФ, видимо, стала презентация работающей квантовой сети от Российского квантового центра и Qrate между стендами Сбербанка, Газпромбанка и PwC. О квантовом шифровании, в основном в сообщениях о китайских экспериментах в этой сфере, все так или иначе что-то слышали, тем более шокирующим было то, что установки квантового распределения ключа уже в России. Это не перспектива десяти лет, а технология, которая фактически есть на рынке. Абсолютная защищенность коммуникаций не обещается в ходе прогресса, она дорогой, но доступный товар. Но, возможно, не менее эффектной демонстрацией стало заявление главы «Роснефти» Игоря Сечина о популярности цифровых активов, интересе Google, Amazon и Apple к нефтяному и газовому секторам в этой связи, возможности использования криптовалют Facebook для нефтяных сделок. «Роснефть» между тем без большого шума с осени 2018 года разрабатывает с крупными банками систему смарт-контрактов для торговли нефтепродуктами. И это тоже общая история: когда в соседнем зале Владимир Потанин обсуждает токенизацию сырьевых контрактов, понятно, что это и в случае с «Норникелем», и в случае с «Роснефтью» не стремление быть актуальным, а проекты. Техноэкзотика становится мейнстримом, и ее теперь не замечают. У этой незаметности есть несколько аспектов, которые скоро дадут о себе знать и которые на ПМЭФ-2019 были очевидны. С одной стороны, цифровизация сама по себе не решает экономических проблем, а лишь переводит их в другую форму. Главный эффект, который дает цифровизация бизнеса,— снятие локальных проблем с моделью управления бизнеса и демонстрация системных проблем. Российская экономика уже много лет как определилась с моделью существования — это преимущественно альянс крупных государственных и взаимозависимых с государством частных групп. В этом формате многие страны ЕС переживали поздние 1990-е, получили (при других обстоятельствах, в очередной волне высокотехнологичной информатизации) ощутимый экономический рост, и это не помешало европейскому структурному кризису начала 2010-х. В России он тоже обещает быть, и обещает быть жестче. С другой стороны, возможно, недооценивается будущее воздействие «цифровых», дающих очень быстрый прирост инвестиций на экономический рост. Спад инвестиций двух прошлых лет высок, но среди вложений этих лет было много очень высокотехнологичных, например в металлургии, и это даст о себе знать, хотя не решит системных проблем управления. Будущий рост может оказаться в 2020–2022 годах выше планового, а будущая стагнация через несколько лет — тем более неожиданной. Всего этого никто не считал, как не считалась и реальная эффективность цифровой революции в государственной экономике и ее стоимость, тем более что на кону новое увлечение — AI, искусственный интеллект, видимо, одна из самых громких тем форума 2020 года. Пока же на ПМЭФ РФПИ и Эрмитаж показывали выставку графики «Искусственный интеллект и диалог культур». А закрывался форум дискуссией при поддержке World Digital Summit под бодрым и пугающим лозунгом «Цифровая трансформация — гибель старого мира?» — нет, это уже совсем не метафора. Дмитрий Бутрин, Санкт-Петербург